Волчонок

Актриса и кинорежиссер Вера Глаголева в этом году отпраздновала юбилей. Но в последние дни в преддверии торжества занималась отнюдь не организацией банкета или составлением списка приглашенных гостей. Все свободное время она провела в студии за работой над картиной «Две женщины». Этот фильм уже получил несколько наград, в том числе главный приз Всероссийского кинофестиваля актеров-режиссеров «Золотой феникс». Но Вера Глаголева знает, что совершенству нет предела и в своих работах всегда находит то, что можно улучшить перед новым показом.

Вера Глаголева: Мы сейчас делаем новую версию наших «Двух женщин», потому что у нас в принципе снят фильм на русском языке, понятное дело, но Рэйф Файнс, который играл одну из ролей (Ракитин), на съемочной площадке говорил на русском языке, но, конечно же, с акцентом. И нам наши прокатчики посоветовали все-таки переозвучить русским актером, чтобы акцент не раздражал. И Рэйф взялся озвучивать сам себя на русском языке. И я ему дико благодарна, потому что это у него получается совершенно классно. Все то же самое, только Рэйф озвучивает на русском сам себя.

Вера Витальевна Глаголева, народная артистка России, продюсер, сценарист, кинорежиссер. Ее фильм «Одна война» отмечен наградами более 30 международных кинофестивалей. Последние годы Вера Глаголева занимается исключительно режиссурой. Как актриса дебютировала в кино сразу после окончания школы.

Вера Глаголева: Я начала рано сниматься. Мне было 18 лет. Картина «На край света», режиссером которой был Родион Нахапетов. Это вхождение в мир кино. Общение с людьми, которые очень много мне открыли именно в кинематографе. Я говорю о таких людях, как Петр Глебов, с которым я снималась, я играла его дочку, и Борис Андреев, который играл небольшую роль обходчика. Это было детское удивление. И такое отношение к этим актерам, конечно же, снизу вверх. Это понятно. Потому что «Два бойца», фильм детства и любимый фильм моих родителей, и какие-то фильмы («Большая семья»), очень много картинок. И Глебов, конечно же – это «Тихий Дон». Это все накладывалось на мою личность.

Режиссер картины Родион Нахапетов стал для Глаголевой первым наставником и первым супругом.

Вера Глаголева: Что касается Родиона, первые шаги, которые я делала в кино – это, конечно, с его помощью. И так как он сам очень хороший актер, он очень хорошо знает актерскую природу. И школа, пройденная у него, она довольно резкая, она довольно жесткая. Ему казалось, что кто такие, что за тупые, мы с Вадиком Михеенко два дебютанта. И, конечно, мы сразу не могли схватывать и делать все, что показывает Родион. И это немножко раздражало. Я иногда себя чувствую таким же Родионом Нахапетовым, когда я делала первые шаги. И если у меня были актеры, которые меня не понимали, меня это раздражало, честно скажу. Но потом бывало, что я иногда извинялась. Это действительно иногда нужно, чтобы была какая-то внутри спрятанная эмоция, а не пустота.

Зато потом все стало совсем по-другому у Анатолия Васильевича Эфроса — прекрасно, расслабленно, потому что все просто, в таком замечательном ключе. Все получается. Тебя хвалят, хвалят, хвалят. Потом Анатолий Васильевич говорит: знаешь, а давай немножко по-другому. И ты делаешь по-другому, у тебя все получается. И тебе кажется, что ты вообще все умеешь и можешь все. Вообще все можешь. Вот такое было впечатление. Поэтому это, опять же, мой багаж.

Творческий и семейный союз распался в начале 1990-х. Любовь к режиссуре осталась. В этот непростой период Вера Глаголева решила сама попробовать свои силы в новом качестве.

Вера Глаголева: Щелчок, наверное, все равно готовился. Он готовился, потому что, будучи 12 лет замужем за режиссером, мне было интересно, как он подготавливается к съемкам, как он ищет материал, как он работает с оператором, как он вообще начинает историю. И вот эти мои наблюдения, если говорить о багаже, они сохранились тоже. И вот с этими наблюдениями я пришла уже в режиссуру.

Почему режиссура? Потому что ты можешь найти тот материал, который соответствует твоему настроению, твоим каким-то порывам души. И когда ты можешь что-то сказать, высказаться и привлечь внимание, разбередить что-то внутри какого-то совсем закостенелого человека. Есть же такие вещи, когда есть какое-то очищение, когда ты смотришь великое кино. Я не говорю про себя, естественно. Когда ты смотришь фильм Калатозова, фильм Марлена Хуциева, и «Застава Ильича», и «Июльский дождь» – это такие картины, которые сотканы из невероятной, совершенно потрясающей атмосферы. Это те фильмы, которые формировали мое сознание.

Резко сменить профессиональное амплуа Глаголевой не удалось. Роль Ольги в своей дебютной режиссерской картине «Сломанный свет» пришлось исполнять самой.

Вера Глаголева: Я в первой картине выручала сама себя. У меня не приехала актриса, которую я утвердила. И мне пришлось самой себя снимать в главной роли. Это сложно, это тяжело, не нужно. Лучше вообще смотреть за всем со стороны, чем себя в монитор потом оценивать. Это очень сложно. Поэтому я это сказала просто во всеуслышание, что я не буду никогда в своей картине больше сниматься. И я пока держусь. Мне как-то совсем некомфортно на съемочной площадке, а не около камеры.

Признание к Глаголевой как к режиссеру пришло далеко не сразу. Спустя 15 лет после дебюта она получила приз зрительских симпатий за фильм «Заказ» на Международном кинофестивале стран азиатско-тихоокеанского региона. И только в 2008 году – гран-при первого всероссийского кинофестиваля «Золотой феникс» за фильм «Чертово колесо».

Вера Глаголева: Я вообще стараюсь не читать отзывы, честно говоря, потому что есть много оскорблений. Это не нужно никому. Но иногда мне просто рассказывают, что действительно пишут и люди, и как-то очень хорошо воспринимают. И даже в Италии я была на фестивале, уже не помню, какой город, фестиваль российского кино. И интересно, что итальянцы-мужчины ко мне подходили и говорили всякие хорошие слова. И говорят: боже мой, как же этот эпизод с телефоном (а там есть телефон, когда он при жене не может взять телефон, а она звонит, они должны были куда-то вместе ехать, и там такая интрига, интрига). И все мужчины говорили: ах, боже мой, как же это жизненно! Мне это было приятно.

Были проблемы с самим «Чертовым колесом», когда мы начали снимать, по-моему, в мае месяце, власти Москвы решили его разобрать и не пускали никого. И мы говорим: у нас про это сценарий, как два героя у нас встречаются на чертовом колесе, они катаются у нас там. Мы без этого не можем. Они говорят: оно не безопасно, и по техническим причинам оно у нас закрыто, и мы его будем разбирать. И нам так и не удалось посадить героев. Но мы потом в Измайлово перекрашивали кабинки, чтобы кабинки, где катаются главные герои, были цветными.

Пара мне очень нравится: и Алена Бабенко, и Илья Шакунов. Мне кажется, у них это получилось. Там только про то, как встретились два человека и полюбили друг друга, а они несвободны, у каждого семья. Вот только про это. Там большого смысла искать не нужно. Это просто такая, я бы сказала, больше новелла, чем большое кино. Оно телевизионное, просто кино выходного дня.

Одна из любимых работ Веры Глаголевой – экранизация пьесы Тургенева «Месяц в деревне». Картина вышла под названием «Две женщины».

Вера Глаголева: Здесь очень важно мне создать ту атмосферу, передать то время, когда действительно великая страна: в XIX веке – это расцвет музыки, живописи. Если этим заниматься, там каждая личность – это личность. И про эту личность интересно рассказывать. Это время интересно постигать. Потому что там очень много есть, за что зацепиться, очень много пластов, которые можно открывать. Потому что это вечное, это должно быть, это должно жить.

Самый титулованный фильм режиссера Глаголевой – драма «Одна война» – малоизвестные страницы истории XX века, непростая судьба женщин, родивших детей от немецких оккупантов.

Вера Глаголева: Здесь материал очень благодатный. Очень пронзительная история. Практически это история реальных событий. Это некий собирательный образ. Это было. Такие женщины жили на острове. Вы представляете, какая зима и сколько там вообще людей выживало, сколько там детей выживало. Это же понятно, что практически… И они там были несколько лет. В общем, это трагедия поколений, которые, к сожалению, это все перенесли.

Люблю эту картину. Люблю ее за то, что она очень цельная, на мой взгляд, потому что был очень цельный сценарий. Я поняла, что я не сделать это не могу просто, потому что он уже эмоционально написан так. Поэтому главное было, конечно, не испортить. И когда мы уже начали подбирать героинь, мне хотелось именно вот таких, которые еще не примелькались где-то в телевизионных картинах, когда за ними нет шлейфа вот этих телевизионных современных каких-то девочек, которые просто органичны и все.

Мы работали очень серьезно. И архивы, все это поднималось. И мы наткнулись на постановление: какой-то генерал рекомендовал Сталину этих недобитков, ублюдков, какое-то жуткое слово (имеется в виду, этих детей), чтобы фамилии и имена стереть, вот, они в детских домах, чтобы никогда в жизни матери их не нашли. Это просто я сама лично читала. Поэтому это страшное время. Это жизнь нашей страны. Какой бы она ужасной ни была, но это история. И ее переписывать не надо. Она уже написана.

Слово «патриотизм» уже как-то затрепали. Потому что есть а-ля патриоты, которые ничего хорошего для страны не делают. Когда ты попадаешь в Европу, ты понимаешь, что каждый житель любого маленького городка, где сохранено все с XII века. У нас, кроме храмов, не сохранилось практически… И храмы тоже восстановлены. Слава Богу, их восстанавливают. Но люди, которые занимаются этим и пытаюсь сохранить, например, люди, которые работают в музеях – это люди святые. Я считаю, что святые. Получают они три копейки. А вклад души огромный, потому что это люди, которые понимают, что без этого страны нет, без прошлого страны нет. Вот это патриотизм. Когда ты любишь свою страну.

Немало проблем, по мнению Глаголевой, сегодня и в отечественном кинематографе. Самый спорный вопрос – что должен нести зрителю фильм, и какие темы действительно достойны экранизации?

Вера Глаголева: У нас есть проект современной истории: две сестры, мать, отношения в семье и человек, который приехал, мигрант. И как складывается отношение женщин с ним, одна жена, другая сестра этой жены. И какая там драма. Мы попали в резерв первым номером. Мы стояли в резерве. Вот мы уже год отстояли в резерве. И этот резерв никому не нужен. Это отвратительно, честно скажу. А другие картины, где мат, я не буду называть. Это неприлично. Держать людей просто за помойку – это неприлично. Меня это оскорбляет. Когда мне показывают в кинотеатре комедию, где только мат, а вся критика (это вам, критики) просто в восторге, просто в восторге, что они не видели ничего подобного. Прекрасный сценарий ничего не получает, грандиозный сценарий, он называется «Чудное мгновение». О написании Пушкиным стихотворения. А потом, когда Глинка посвящает романс на эти стихи дочери Керн. Это же грандиозная сама история. Это красивая история любви. Его даже не рассматривают. Как это может быть? Мы, культурная страна.

Без Веры Глаголевой невозможно представить отечественный кинематограф. В разные годы и в разных амплуа ее отличала неповторимая манера исполнения каждой роли. И пусть сегодня Вера Витальевна позиционирует себя исключительно как режиссер и даже с некоторой неохотой вспоминает о многолетней актерской работе, наградах и высокой оценке ее артистического таланта. Большинство российских зрителей даже много лет спустя помнят яркие комедийные и драматические образы актрисы, которая стала эталоном женственности уже для нескольких поколений.

Вера Глаголева: Из людей, мнение которых я очень ценю и очень доверяю – это, конечно, Владимир Михайлович Зельдин. Я очень многому научилась как раз у Владимира Михайловича. Мы летели с ним в самолете. Это было очень давно. Но он уже тогда был все-таки пожилой человек. Я смотрю на его лицо, тьфу-тьфу-тьфу, дай Бог ему здоровья – у него как-то вообще нет морщин. Я говорю: Владимир Михайлович, ну почему, ну как это может быть? Почему вы так потрясающе выглядите? Он говорит: а я никогда никому не завидовал. Это такая важная вещь. У каждого счастье свое. И, конечно же, когда ты окружен своими близкими людьми, которые звонят, я не знаю, по несколько раз в день, я считаю это нормой. Счастье – это действительно когда тебя понимает твое окружение, твои близкие, твои друзья. Когда тебе хочется находиться с этими людьми рядом. И ты знаешь, что те люди, с которыми ты хочешь быть, они тоже рады всегда тебя видеть и с тобой проводить время. Вот это, конечно, счастье.

А что думаете вы обо всем этом?